Бури над Реналлоном - Страница 110

110

В тот же удар аэропланы открыли огонь.

И время замедлилось.

Явление третье

Узелок развяжется

Инглав вертелся в своей башенке, ругаясь на чем свет стоит. Главные события разворачивались вне его обзора, и это просто бесило. Тас’шер с трудом сдерживал трансформу, на его руках и плечах то и дело проклевывались шипы, протыкая и без того измахренную одежду. Совет Кланов поручил ему руководство группой, а он ничего сейчас не может сделать. Инглав привык контролировать ситуацию. Да и, что говорить, привязался к спутникам. И осознание того, что сейчас они сражаются, а он только видит хвосты врагов на границе сектора обзора, выводило могучего полукровку из себя.

Вот опять промелькнули «стрекозы», в пируэте уходя из прицела. Тас’шер вновь бессильно выругался, дав нахальным птицам короткую очередь вслед.

– Держись там за что-нибудь, сейчас тряхнет! – крикнула взбалмошная девчонка, ставшая волею судеб главным бойцом в этой небесной карусели.

– Уж как-нибудь! – крикнул Инглав в сторону рубки и пробормотал, всматриваясь в небо до рези в глазах: – Давай, девочка. Сейчас твое время…

Навалилась тошнота – дирижабль резко скакнул вверх. Мимо опять пронеслись хищные «стрекозы», уходя в разворот. Инглав воспользовался своим возвышенным положением и с наслаждением прошелся свинцовым дождем по плоскостям одной из машин. Аэроплан покачнулся, но выровнялся и исчез из виду.

«Хороший трюк. К сожалению, второй раз на такое они не купятся…» – подумал тас’шер. Деятельная натура воина противилась пассивному ожиданию своей участи. В то же время он не знал, что можно сделать в такой ситуации, и оттого нервничал и злился. Вообще все это путешествие Инглав сам себя не узнавал – события, которые раньше не могли его вывести из равновесия, почему-то вызывали болезненную реакцию. В кланах ходила поговорка: «Спокойный, как тас’шер». Вне боевой трансформы мало что могло вывести из себя этих крупных флегматичных полукровок. А тут…

Похолодало, стало слышно завывание ветра за бортом.

«Открыт вход?» – удивился Инглав. Но не оставил поста.

Нарастающий стрекот моторов опять заставил его вцепиться в гашетки «витинга», рыская стволом в поисках врага. К звуку моторов прибавился грохот пулеметов и болезненные вздрагивания их летающего корабля.

«Ну только покажитесь, уроды!» – зло подумал тас’шер.

И тут громом раздались шаги Нессы. Обычно легкие, почти неслышные, сейчас они звучали набатом.

– Несса? Ты что задумала?

– Так надо, мой хороший. – В голосе девушки звенели слезы, но звучал он твердо.

– Несса, дура, ты куда?! – взревел Инглав, пытаясь выпутаться из своего «места стрелка», хитроумной конструкции из ремней и вращающихся колец.

– Так надо, – повторила ар’шасс, судя по звукам, подходя к трапу.

Это на море капитан последним покидает судно. В воздухе все иначе. Пилоты аэропланов гибнут со своими машинами, сливаясь в одно целое. А командиры дирижаблей при неминуемой угрозе гибели судна стараются первыми приветствовать смерть. Воздушное поверье гласит, что Талара может удовольствоваться одной жертвой…

Все возможные приемы боя Несса испробовала. Сбить с толку, как и подставить под дальнобойный «витинг», механических птиц не удалось. Смутно теплилась надежда, что у «стрекоз» иссякнут запасы петролина, но и они не оправдались.

Переливаясь в лучах светила радужными отблесками полупрозрачных обшивок, нестрашные на вид летающие машины вновь делали разворот, заходя в атаку.

Несса, сама пилот, оценила строгую синхронность действий имперских летунов. Виден был большой опыт и мастерство имперцев. «Жаль, что мы враги», – грустно подумала она, выходя на аппарель.

«Капитан Несса приветствует тебя!» – обратилась она к незримой смерти.

«Капитан…» – слово приятно щекотало нёбо. Еще три дня назад простой пилот – сейчас полноправный капитан. Головокружительная карьера. Жаль, что такая короткая.

Снаружи гудел в обшивке ветер, хлопала порванная ткань пузыря, стрекотали моторы приближающихся «стрекоз»…

Светило то вспыхивало среди туч, то пропадало. Внизу все скрывалось в дымке.

«Отличная сцена для смерти: ветер, светило, буря, полет… Так и должны уходить пилоты!» – подумала квартеронка, отталкиваясь от уплотнения люка и делая первый шаг по аппарели в бездну.

Ловкой девушке не составляло труда держаться на гуляющей полосе «небесного металла». Она закатала рукав, обнажая свою татуировку пилота. Алый крылан в стальном венке рвался в полет.

«Крыланы не умирают, – любил говорить инструктор Корнентан, – они уходят на небо в бою».

Нессу всегда коробила излишняя пафосность фразы. А вот сейчас она поняла, что девиз уместен как никогда.

Девушка с кривой усмешкой ждала вспышек выстрелов.

– Ну же, стреляй! Да не в беззащитный пузырь, пилот ты или падальщик? – крикнула она приближающейся смерти, прекрасно осознавая, что это глупо, что за треском моторов ее не услышат. Просто чтобы соответствовать текущему моменту. И отдала салют собратьям-пилотам. Словно нарочно в разрыв туч заглянуло светило, облив лучами вскинутую руку с обнаженным предплечьем. Алый крылан вспыхнул, устремляясь в небо.

Сердце билось поспешно, словно пытаясь отстучать положенное за оставшееся время. Но удар сменял удар, а пулеметы молчали. Несса сморгнула выжатые ветром слезы и пропустила момент, когда одна из «стрекоз» выпустила две ракеты подряд – желтую и зеленую. Слезы скатились по щекам, и девушка увидела цветные звезды, медленно тающие в небе. «Делай, как я!» – машинально перевела она, все еще ожидая пулеметной очереди. В воздухе все происходит быстро. Вот «стрекоза» была на грани видимости, а вот она уже пролетает мимо. Пилот помахал ей рукой и коснулся своего багрового ожога. Аэроплан накренился и заложил разворот, показав на миг бледно-голубое, цвета летнего неба, брюхо и столь же стремительно начал удаляться. Из-за туши дирижабля показался второй, машины выстроились в походный порядок и растворились среди туч.

110